Коридор растягивался и сужался одновременно. Шершавый багровый ковер, словно язык древнего чудовища, вел все вперед, в неизведанную темноту его чрева. Его шаги разбивались эхом о стены и возвращались обратно, копируя друг друга в бесконечном цикле, вторя такому-же повторяющемуся смеху. Он проходил мимо картин и каждая из них извивалась за его спиной, преображая свою форму в соответствии с его фигурой. Коридор искривлялся, закручиваясь в спираль и Майкл искривлялся вместе с ним.
- Майкл

Вздорные мысли, казавшиеся поначалу лишь порождением отравленного горем разума, с каждым днем, с каждым взглядом на раздавленную мать, все крепчали, убеждая девочку в своей исключительной правильности.
Если не она - значит никто.
Если не сейчас - значит никогда.
- Эстрильда

Но то ли погода была не та, то ли все местные красавцы и красавицы уже были заняты друг другом, а Сорела она застала в одиночестве, и единственными цыпочками рядом с ним - Хислит сама себе отвесила звонкий мысленный подзатыльник и поморщилась, - был выводок одуванчиково-жёлтых цыплят, с опаской поглядывавших на высоченного эльфа и то и дело прицеливавшихся к заклёпкам на его сапогах.
- Невкусно же, - она поймала одного птенца на подлёте, чуть сжала, приподнимая над землёй, и мир вокруг разразился сначала неистовым писком, а после - яростным кудахтаньем.
- Хислит

И это уязвляло, кололо иглами по естеству и гордости, взрощенной годами жизни будучи представителем славного рода Рейнов. Но, вместо гнева, внутри расцветало упрямое желание проявить себя, доказать, что он лучше всех тех зевак, которых согнали в этот лагерь по объявлению, что он достоин признания. И Баден отказался от дурной идеи соревноваться с незнакомцем в скорости, вернувшись к тому, что умел куда лучше - думать.
- Баден

Отдыхать Баден отказался вообще, ни один, ни с Эстрильдой.
- Вот, я говорила! - победно сообщила девочка матери, переводя на нее взгляд. Будь Эстри чуть старше и опытнее, она бы без труда сообразила, что значит выражение лица леди Рейн, и что Баден явно не откровенен. Сопоставила бы факты, оценила комфортабельность его экипажа и еще много чего, но она, увы, была ребенком и понимала почти все буквально. Сказал папа, что не устал - значит не устал. Папа может приврать и не сказать все, как есть? Бред! Он не может лгать. И лжи во благо для Эстрильды еще не существовало. Пока что не существовало.
Эстрильда

Темные глаза встретились со светлыми в искреннем изумлении.

Будь у лорда чуть больше опыта или, может, чуть меньше удивления, что его план сработал, он бы в этот момент лишился оружия. Возможно, это не стоило бы ему победы, но точно стоило бы ряда совершенно обидных ран. Но к несчастью его оппонента, Тейн совладал с удивлением на долю секунды раньше. Дальше все уже было на работе рефлексов, дабы высвободиться из неудобного сцепления, но все же легкие впервые за день сперло обожженным опасностью воздухом, и Тейн наконец почувствовал, как по разогретым мышцам растекается уже жар адреналина.
Тейн

— Ага, деньги, — с усмешкой повторяет пиромант, бросив на Клайна вопросительный взгляд и не понимая, почему он переспрашивает так, словно слышит это слово впервые или не может связать простой вопрос с возвышающимся остовом сгоревшего здания. Видимо, стоило размышлять вслух, а не просчитывать варианты в собственной голове. Только поэтому он не начинает с ядовитым смешком пояснять, что деньги - это такие блестящие круглые кусочки металла с королевским профилем, на которые можно снять комнату или прикупить еды. Ведь откуда о таких вещах знать паладину, которого кормить должна Церковь?  Но сдержаться удается.
Шут

Все, что нужно — это маленький толчок. Совсем немного мотивации и дело — любое дело — уже в шляпе.

Только не с этой девочкой.

С ней любые манипуляции в итоге становились уговорами. Вопросами. Поисками компромиссов. Гадкой, неприятной ерундой, до которой себя уважающему созданию из страхов было бы непристойно опускаться.

Но Яна редко когда его правда разочаровывала.
Балор