Ему нужно было его увидеть - увидел. Разговор дался ему нелегко: сказать хотелось много, но сознание снова и снова возводило стены, препятствуя потоку мыслей, и те, едва просачиваясь, обращались в скудный поток слов. Он знал, что должен был извиниться, однако понимал, что случись подобное снова, он повёл бы себя так же, не в силах совладать с собственными эмоциями, чувствами и агрессией. Перспектива того, что всё это снова выльется на самого близкого и дорогого человека рядом, угнетала, наталкивая на вопрос: а безопасно ли было Хоуку находиться рядом с Фенрисом, который был словно пороховая бочка: одна искра и он взрывается, выплёскивая без разбору взращённую хозяином злобу. Впервые эта мысль появилась в его голове тогда, когда он, подбирая слова, рассказывал магу о случившемся, и она не оставит его в покое на протяжении нескольких лет.

- Мне нужно было побыть одному, - объяснил эльф, снова отводя взгляд в сторону. Наедине с самим собой он мог успокоиться, трезво обдумать произошедшее, чтобы не впутывать в свои переживания кого-либо. Это его заботы. Однако комом в горле застряла невысказанная фраза: Ты мне нужен.

Фенрис только нервно выдохнул, чувствуя, что злится на себя за своё малодушие. Почему он не может сейчас прямо это высказать? Почему не может признаться Гаррету в своих чувствах.
Чувствах?
- Ты же дал ей слово.
Эльф хмурится, ощущая, что не может совладать со злостью. Значит, нужно поскорее заканчивать этот диалог. Возьми себя в руки, чтобы не наступить на те же грабли.

- Нелегко обнаруживать, что твои принципы не так благородны, как ты сам думал, - таким же прямым взглядом ответил Гаррету, не пытаясь найти себе оправдание, - Эта ненависть… Я думал, что избавился от неё, но куда бы я ни пошёл, она следует за мной. Я несвободен, Хоук, пока не убью своего хозяина, - и ведь Фенрис действительно считает, что убийство Данариуса освободит его от ненависти, избавит от ярма рабского прошлого, и тогда он сможет начать жизнь с чистого листа - осознание ошибочности своих суждений придёт позже, словно горькая пилюля, которую нужно проглотить, чтобы вылечиться - Я считал, что мои принципы непоколебимы, однако за всё время, что я провёл тут, снова и снова убеждаюсь, что... что я ошибался в некоторых, казалось бы, установленных для меня истинах. Это... нелегко.
Фенрис нервно выдохнул:   
- Ладно, я пришел не за тем, чтобы все усложнять, - произносит, только чтобы поскорее закончить диалог и уйти. Слишком много признаний на сегодня. Голова раскалывается. Мысли спутаны. Гаррет снова говорит, и Фенрис опускает голову, избегая его взгляда.

Блеклое воспоминание: Изабела толкает его в плечо, протягивает ему бутылку, приглашая выпить вместе с ней, и он не отказывается, припадает губами к горлышку. Огненная вода обжигает. Она шутит про непрямой поцелуй, но ему всё равно. Одна шутка сменяется другой - Фенрис не обращает внимания, не злится, только всё сверлит взглядом бутылку; женщина с кошачьими глазами, видимо, устав от его тлетворного настроения, решает завести разговор по душам, прямо задав вопрос.
- Тебе нравится Гаррет, да?
Фенрис, словно получив удар пером под ребро, вздрагивает, смазано-пьяным взглядом смотря на улыбчивую женщину.
- Не отпирайся, это очевидно. Для всех, кроме вас двоих. Потому что вы оба... идиоты?
Фенрис не отвечает. Ему не нравится, когда так в открытую препарируют его, ковыряются в чувствах, вытаскивают их наружу. Это секрет. Это, архидемон побери, только ЕГО секрет.
- И ты ему тоже нравишься. Что ж вы топчетесь на одном месте? - спрашивает женщина, придвигаясь к нему ближе. Фенрис не отстраняется, не убегает от вопроса, прямо отвечая на её провокацию:
- Потому что мы друзья.
Только лишь? – вопрос. То ли женщина спрашивает, то ли он задаёт этот вопрос самому себе. Не разобрать. Не важно. Зачем что-то менять, когда всё итак хорошо?

- Мы же друзья, - произносит Гаррет, и Фенрис кивает головой, повторяя слово "друзья". Хорошо, что Гаррет не держит на него зла, сохраняя их дружбу, но отчего так невыносимо больно? Признание тонет в страхе, и он вымученно усмехается, осознавая, чего боялся всё это время - потерять друга. Возможно, единственного близкого и надёжного друга. Дружба - надёжный ориентир, так что будь добр, эльф, скрутить свои чувства в узел, смять и выбросить.
- Я не могу, - отстранённо произносит Фенрис, адресуя сказанное не Гаррету, а внутреннему голосу. Заметив, что высказался вслух, он отмахивается и спешно добавляет: - Я вряд ли понимаю, что это, - чтобы затем покинуть дом Хоука.

Нужно несколько дней. Снова несколько дней, чтобы привести мысли в порядок и выкинуть из головы скопившееся. Напиться бы, забыться бы. Легко, когда градус плавит сознание. И эльф, закрывшись в особняке, опустошает бутылку за бутылкой из запасов Данариуса, пока дремота не возьмёт над ним верх. И всё равно он снова и снова думает о нём. Слишком много воспоминаний. Сейчас, в этом добровольном изгнании, ему невыносимо тоскливо и одиноко, и воспалённое сознание прокручивает воспоминания перед глазами, вынуждая его погружаться в пережитое.
Его голос. Раннее утро у дома Амеллов. Игра в карты. Рваный берег. Гаррет протягивает к нему руку. Цветущая роза. Голубоватое свечение на пальцах. Библиотека. Лагерь долийцев. Клоака. Заброшенный склад, испуганные работорговцы. Посиделки у камина. Тепло.
Он смотрит на него - Гаррет улыбается - этот росчерк улыбки на лице мага, Фенрис повторяет, приподнимая уголки губ.

На следующий день, едва позавтракав парой яблок, он отправляется в "Висельника", чтобы отвлечься - не получается. Ему неспокойно, чувствует себя не на месте - нужно увидеть его, нужно узнать, как он поживает, как чувствует себя. Карта не идёт в руку. Поражение за поражением, пока мошна и вовсе не опустела, что даже за выпивку нечем было заплатить. Осталось только попросить записать долг на Варрика, а с этим гномом он рассчитается. Как-нибудь. Когда-нибудь. И снова тащить своё тело домой, пытаясь сохранить очаровательную пустоту в мыслях. Ноги ведут его, и он ступает по давно выученному маршруту.
Под ногами гладкий точёный камень, над головой мутная звездная взвесь на чёрном полотне неба. По-летнему тепло. Он влюблён, и это осознание как диагноз. Болезнь известна, она и объясняет, почему все мысли направлены к нему.
Добраться бы до дома и завалиться спать.
Шаг. Ещё шаг. Здесь их ждала засада. И этой дорогой они возвращались. Лестница.
Фенрис поднимает голову, обнаруживает, что добрёл до особняка Амеллов.
- Друзья, - повторяется Фенрис, сверля взглядом лестницу, на которой сидел Хоук, - Мы друзья, - эльф усмехается, отворачивается, возвращается к себе: преодолеть арку, прямо, затем повернуть. Мысли успокаиваются, когда он устраивается на любимом кресле у камина.
В сознании разворачиваются нешуточные торги между тем, что правильно, а правильно не делать ничего, и тем, что хочется сделать, наплевав на риск. Фенрис протягивает руку к бутылке, но вместо того, чтобы взять и пригубить, отодвигает от себя. Зелёный змий постыл, мысли отравлены, а так безумно хочется тишины и... спокойствия? Он ещё никогда прежде не ощущал себя так спокойно, и это состояние возникало только тогда, когда рядом с ним был Гаррет - человек тридцать три несчастья, но в этом было его особое очарование. Неприятности находили их, чем бы они не занимались, приключения не давали заскучать. Эльф улыбнулся, вспоминая битву с обезумившими магами. Из-за такого напалма событий дни, когда они могли просто посидеть дома, будто бы зажиточные горожане, обсуждая погоду и напитки, играя партию-другую в карты, были особенно дороги.
Фенрис прикрыл глаза.
Вспышка.

Прогорклый вкус во рту.

Усмешка на губах Данариуса, его худощавые руки с цепкими пальцами - Фенрис чувствует эти прикосновения на плечах и не противится.

- Волчонок... – голос у самого уха, сбитое дыханием хозяина.

Фенрис приоткрывает глаза, сжимая руки в кулаки. Острый приступ ненависти. Вытеснить бы это, забыть, стереть из памяти. Почему сейчас? Почему именно сейчас это воспоминание обожгло сознание? Ненависть душит, и собственное бессилие, подкрепляемое страхом, отравляет. Надо было давно покончить с этим прошлым. Убить его! Но.
Есть это ненавистное «но».

Фенрис с силой ударил кулаком по столу, повернул голову, сверля огонь в камине взглядом – догорает, изглодав деревянные доски. Почему вообще он мучается, пытаясь делать, что правильно, если вся его жизнь - сплошное «неправильно». Он мыслит как раб, подчиняется не своим желаниям, а страху. Нет. Теперь и впредь так не будет.
Фенрис поднялся с кресла, приблизился к бочке с холодной водой.
- Я хочу, - решает он, склонившись над бочкой, опираясь руками в края, всматривается в воду, - Хочу хоть раз. Хотя бы один раз почувствовать, что это - быть счастливым. Почему я должен прятать это, скрывать от него. Если нет, то он не позволит этому случится, сбережёт нашу дружбу, переведёт всё в шутку, а если да - да неважно. Я... я хочу.
Фенрис спешно снимает доспехи, чтобы залезть в холодную воду - когда решение принято, и споры утихли, тогда наступает столь желанная тишина, которая слишком скоро разрушается мыслями о Хоуке. Снова. Может быть, этот вечер поможет разрешить проблему.
Спустя полчаса он снова у дверей особняка Амеллов.

- Я думал о тебе. Честно говоря, только о тебе и думал, - Фенрис спешно приближается к Хоуку, словно одержимый. Сейчас, когда им управляет одно желание, укреплённое принятым решением, он слишком торопится, будто боится, что сомнения настигнут его, а за ними придёт страх, сковав по рукам и ногам - снова этот рабский страх - в пекло его. Он борется за свою свободу, и он станет свободным. Во всём. В своих желаниях, в своём праве любить. Но Хоук - как отреагирует он? И Фенрис небрежно прикрывает своё желание, выдавая завуалированную фразу:
- Только слово - и я сразу уйду, - говорит он, пытаясь понять, хочет ли маг - прикажи мне остаться, - на самом деле скрывается под туго сплетёнными словами.
Фенрис нервничает: дыхание сбитое, неровное - он слишком торопился к нему. Неспокойно. Кажется, что промедление смерти подобно.
- Не уходи,
Щелчок. В голове что-то щёлкает. И эльф, получив желанное разрешение, сокращает расстояние до мага, впиваясь в его губы нетерпеливым грубым поцелуем - мысли скручиваются в тугой комок в голове и разбиваются на осколки. Не думать - теперь он не может думать, обращаясь в сплошные чувства, оголённые эмоции.
Когда Хоук разрывает поцелуй, Фенрис тянется к нему - маг отталкивает его к стене и грубо вдавливает, снова впиваясь поцелуем в губы - осознание в голове: он счастлив. Невообразимо счастлив, потому что... Потому что маг ответил на его чувства, понял, чего хочет Фенрис, и эльф рад, что ему не пришлось обращать в слова своё признание.
И Фенрис не сопротивляется, прижимается к Гаррету, приподнимаясь на носочки, чтобы быть с ним вровень, проводя кончиками пальцев по его телу, сминая тонкую ткань красной рубашки - и им обоим известно, что их могут увидеть - и скорее всего видят - приоткрытая дверь в комнату, приоткрытая дверь и у противоположной стены - но эльфа сейчас мало заботят домашние Хоука. Весь мир, всё пространство вокруг сжимается, вытесняя лишнее, есть только здесь и сейчас - привкус крови во рту, и эльф мутным сознанием понимает, что это кровь мага: он прокусил его губу ещё в первые несколько секунд, и теперь, снова терзая его губы поцелуем, не даёт ему отстраниться ни на минуту, ощущая его руки на своём теле – Хоук напирает, подталкивает к лестнице - и эльф поддаётся, отступая, прижимает руки к его плечам. Когда пятка коснулась первой ступени, Фенрис сделал шаг назад, не подгадав расстояние, споткнулся, теряя равновесие - однако руки мага подхватили его - и он, не успев среагировать, осознаёт, что его подняли на руки.
Он бы выпалил сейчас, что может сам идти, но возмущение тонет в поцелуе, и он не сопротивляется, обхватывая руками его плечи.
В комнате у кровати его опускают на ноги, и Фенрис снова тянется к нему, впиваясь укусами в шею, не замечая, что руки Гаррета скользят по телу, разбираясь с застёжками на доспехе.
Щелчок – стальная нагрудная пластина со звоном упала на пол. Эльф запрокидывает голову, снова увлекаемый в поцелуй. Руки мага дрожат, и Фенрис понимает его эмоции: кажется, будто всё это – сон, иллюзия, стоит разорвать пелену неги, и ты проснёшься один в своей постели с дырой в груди и комом в мыслях. Он прижимает мага к себе, пытаясь в очередной раз удостовериться, что это происходит не в его больном воображении, а наяву. Не верится.
Эльф поддаётся, позволяя магу повалить его на постель, утягивая его за собой.

Нет сил говорить. Слова выгорели, обращая чувства в сплошное действие.
Фенрис приподнимается, цепляясь руками за рубашку мага, стягивает её – и сейчас признаётся себе, что мечтал об этом: за всеми полушутками, фырканьем он пытался скрыть своё желание ограничить мир, пусть и на несколько минут, ими двумя, прикоснуться к нему, как сейчас, так, как хотелось, ощутить жар его тела кончиками пальцев – поддаться ему, прикрыть глаза, снова ловя его губы в поцелуй – мало. Хочется больше, и своё острое желание Фенрис обращает в укусы, впиваясь в кожу на шее.

Он встречается с ним взглядом: им обоим известно, к чему это ведёт, и Гаррет словно спрашивает у него позволения – в ответ Фенрис сам спешно расправляется с застёжками на своей рубашке, стягивает её, оголяя худощавые острые плечи – мгновение – чужие губы, сухие, горячие, касаются лириумных отметин, и эльф запрокидывает голову, упираясь затылком в подставленную широкую ладонь – дыхание перехватывает – больно, но боль, слабая, приглушённая, слишком быстро тонет в нахлынувшем возбуждении. Не забыть бы, как дышать, не сгореть бы, а впрочем – пусть завтра никогда не наступит, ему бы хотелось, чтобы эта ночь длилась бесконечно долго.
«Остановись мгновение, ты прекрасно. И ты. Прекрасен».
Эльф прижимает ладони к его щекам, не давай передышки, увлекая в поцелуй, чтобы затем подмять его под себя.
Жарко. Его пальцы скользят по телу, и Фенрис податливо прогибает спину – пальцы останавливаются у бёдер, и эльф вздрагивает, ощущая, как стало невыносимо тяжело внизу живота. Эльф скользит взглядом по губам, ключицам мага, отмечая, как красиво ликорисами на его коже расцветают следы от укусов. Мгновение, и вот эльф снова уложен на лопатки, подмят под Гаррета – ремень с дорожными сумками отброшен на пол. Фенрис вздрагивает, но не пытается остановить его – наоборот, накрывает его руки своими, помогая расправиться с застёжкой на штанах.

Подпись автора

Маги!

Фенрис принял решение и отступать был не намерен. Он хотел его. Слишком долго приходилось скрывать это желание, будучи связанным страхом разрушить дружбу. Разве можно испытывать к своему приятелю такое влечение? Оказалось, можно. И объяснить его эльф не мог. Почему Гаррет? Потому что - Фенрис ловит на себе взгляд янтарных глаз и тонет, осознавая, что нет сил бороться, сопротивляться - ему хочется подчиниться и увлечь Гаррета за собой. Не думать о том, что будет завтра, не думать ни о чём, кроме него.

Его руки касаются лириумных отметин, и Фенрис вздрагивает и тянется к нему, снова и снова терзая искусанные губы. У него плохо получается выражать свою любовь. Осознаёт, что неуклюже и неловко прикасается к магу – всё это так непохоже на то, что происходило раньше, в ненавистном прошлом, в той, другой жизни, и он счастлив, безмерно счастлив, что маг ни капли не походит на его хозяина. Он позволяет к себе прикасаться, отвечает на поцелуи. Его тело сильное, крепкое. И он так нежен с ним. Невыносимо. Хорошо. И это чувство жжёт в груди.

Как же он смотрит… И Фенрис замечает, что маг нервничает, будто сомневается, не решается. Его руки дрожат. Тогда эльф напирает, не позволяя тому усомниться в происходящем, в его решительном желании. Прижимает его ладони к своей груди. Ему хочется заговорить. Признаться. Но признание острым комом встаёт в горле, как и тогда, рано утром, так и сейчас, он не находит в себе сил сказать, что чувствует к нему. А чувствует невыносимо много, до боли, до одержимости, бессонных ночей и расстроенных нервов.

Встретиться с ним взглядом, пытаясь без слов выразить просьбу, желание, приказ: не останавливайся. Не вздумай останавливаться!

Фенрис цепляется руками за плечи мага, когда вновь оказывается под ним, с силой сжимает, привлекая к себе ближе, чтобы коснуться губами прямой линии носа, прижаться лбом к его лбу, опьянённый близостью, запахом его тела. Острое желание подчиняет себе рассудок, и эльф понимает, что не в силах более себя контролировать. И он опускает руки ниже, прижимая ладони к его груди, касаясь кончиками пальцев напряжённых мышц пресса, оглаживает бёдра - больше. Хочется ощутить его. Ближе. Ещё ближе.

Фенрис запускает одну руку под ткань штанов, накрывает ладонью пах - вздрогнув, он впивается взглядом в лицо Хоука, в голове искрой возникает воспоминание о разговорах женщин в "Висельнике" - теперь он понимает, что они не преувеличивали, и несколько тушуется, пытаясь справиться с подступившей эмоцией - и Гаррет помогает ему, увлекая в поцелуй.

Маг опускает руку.
- Что ты... – успевает проговорить, прежде чем тело сломает дрожью. Фенрис позволяет себе шумный вздох, сменяющийся приглушённым стоном и спешно прижимает ладонь ко рту, чтобы не поднять на уши весь дом - но разве можно?

Дышать. Нужно дышать.

Эльф запрокидывает голову, прикусывая ребро ладони, пытаясь заглушить стон. Странно. Невыносимо странные, невыносимо приятные ощущения, что воздух выбивает из лёгких, и Фен силится вспомнить, как правильно дышать – лириумные клейма вспыхивают, голубоватое свечение растекается по белесоватым полосам от бёдер по всему телу.

Фенрис впивается пальцами в тёмные жёсткие волосы мага, в твёрдом убеждении, что попытается его отстранить, но вместо этого только надавливает на затылок, не осознавая липким смазанным сознанием, что творит, подаваясь желанию. Ему не доводилось чувствовать это прежде, и он предположить не мог, что это настолько приятно. Только бы он не останавливался. Быстрее.

Гаррет словно мучает его намеренно, играется, проверяя на прочность терпение, то замедляется, то ускоряется, задевая зубами, и Фенрис не выдерживает.
- Хоук! – прошипел эльф, вздрогнув, когда маг в очередной раз то ли специально, то ли он неумения задевает головку члена зубами, хочется свести ноги, но его руки не дают, удерживая колени – и это, архидемон побери, подстёгивает взять инициативу в свои руки.

Фенрис с силой отстраняет мага от себя, цепляясь взглядом за его припухшие от болезненных поцелуев и укусов губы – потянуть его к себе лишь на мгновение, накрывая губы нетерпеливым поцелуем – следующая секунда – прервать поцелуй и надавить на его затылок, вынуждая снова опуститься к бёдрам. Возбуждение требовало, и он подчинялся, пытаясь получить того же послушания от Гаррета – эльф обхватывает свой член пальцами, направляет, прижимает влажную головку к горячим губам мага – приглушённый стон. Ещё. Фенрису хочется большего.
И. Он. Архидемон. Его. Побери. Поддаётся.
Фенрис хмурится, пытаясь и вовсе не поплыть он вида покорного мага, подхватывающего кончиком языка выступившую на головке каплю смазки.
Что он творит.

Эти ощущения бьют в голову получше вина, и как же хорошо. Он нетерпеливо надавливает на затылок Гаррета, погружая член в его рот, глубже, проскальзывая по мягкому нёбу в горло – и сердце пропускает удар. Нетерпеливо надавить на его затылок, ещё, сильнее, приподнимая бёдра навстречу, упираясь одной рукой и пятками в простыни, сминая их, погружать напряжённый член в его горло, пока подбородок не коснётся яиц – невыносимо жарко. И Гаррет выглядит таким… послушным? Обжигает, провоцирует напирать, пока тот позволяет. Когда ещё он будет таким? И Фен ловит себя на мысли, что ему нравится смотреть на мага – его губы так плотно обхватывают ствол, и хочется двигать бёдрами к нему навстречу, задавая ритм – претворяя свои желания, эльф не сводит мутного взгляда с любовника, убирает руку с его головы, касается кончиками пальцев щеки, опускаясь ниже, к горлу, невольно сжимает, слегка надавливая на выступающий кадык.

Подпись автора

Маги!

Создатель, как не сойти с ума, не сгореть, не расплавиться под натиском ощущений? И опьянённым сознанием так сложно воспринимать реальность: всё происходящее больше похоже на долгий и глубокий сон, и ему страшно проснуться. Так же страшно, как и поверить, что это действительно происходит с ним на самом деле.

Он. И Хоук.

Эльф вздрагивает, сильнее закусывая ребро ладони, срываясь на глубокий протяжный стон, когда дрожь сковывает тело - яркая рябь перед плотно зажмуренными глазами рассыпается, дробится на мелкие осколки, отзвуки дрожи доходят до кончиков пальцев. Капли в горячее горло Хоука - и Фенрис не может себя сдержать, пытаясь глубже толкнуться в рот мага, пока судорога не отпустит, и он не откинется расслабленно на подушки, небрежно вытирая ладонью выступившую на лбу испарину. Лириум впрыскивает под кожу осколки боли; она колется, жжётся, оттеняя удовлетворение, не позволяя ему сосредоточиться на своих ощущениях.

Боль стоит над ним, прикусывает острыми зубами, напоминая, что она не оставит его. Никогда. И от этого осознания хочется кричать, метаться, словно загнанный в ловушку зверь.

Боль сжимает шею, не даёт сделать вдох, утаскивает его в бездну, вынуждая судорожно цепляться пальцами за простыни, чтобы не потерять связь с реальностью. Когда удушье доводит до ощутимого головокружения, она выпускает его из своих цепких объятий, позволяя вернуться в реальность, и эльф смотрит на Хоука мутной зеленью, придавленной широкими зрачками - нужно сказать - слова тонкими иглами застревают в горле. Он и не знал, что этот всплеск ощущений так больно отзовётся. Но с каждой прошедшей секундой прогорклое воспоминание блекнет, вытесняемое приятной усталостью, расслабляющей всё тело. И он готов терпеть этот кнут снова и снова, лишь бы только получить разрядку. Видимо, это вызывает привыкание.

- Хоук... - тихий голос. Фенрис цепляется взглядом за усмешку мага, улыбается в ответ и тянет к нему руки. Лириумные клейма гаснут, и Фенрис находит в себе силы сострить, - Увидел всю карту лириумных меток? - он не узнаёт свой голос. Тихий, хриплый. Нужно хоть немного отдышаться.
- На вкус как лириум?

Но Хоук не был Хоуком, если быть хоть раз поступил так, как было нужно эльфу - маг дёргает его за ноги, вынуждая проехаться спиной  по простыням. Возмущение Фенриса тонет в настойчивом поцелуе, в который его вновь утягивает ферелденец, и тевинтерский беглец проталкивает язык в его рот, касаясь кончиком языка ряда зубов, глубже, чтобы проскользнуть по языку, ощущая солоновато-прогорклый вкус - больше - и он напирая, прижимает ладонь к затылку мага, дабы не позволить ему ни на миллиметр отстраниться. Возбуждение требует действия - Фенрис, двигая бёдрами вперёд и назад, ощущает сквозь плотную ткань штанов Хоука возбуждённый член - и понимает, что хочет почувствовать его в себе, но отголосок страха собирает осколки мыслей, охлаждая острым, как лезвие, осознанием: нужно отыскать в снятой вместе с ремнём дорожной сумке флакончик, подаренный Изабелой. Она вручила его, когда Фенрис в очередной раз выволакивал пьяного Гаррета из «Висельника».

- Фенрис, дело рано или поздно до этого дойдёт. Вот это средство поможет тебе с большим ферелденским…, - она улыбнулась, щуря свои кошачьи глаза.
- Ч...чем? - спрашивает Фенрис, не осознавая вопроса.
А потом как осознал, отвернулся и поспешил поскорее покинуть таверну, избегая объяснений пиратки. Флакончик был сохранён в дорожной сумке.

Эльф запрокидывает голову, выгибает спину, позволяя магу впиться зубами в его шею. И он понимает, что Гаррет намерен взять своё. Но. Но нужно.. И Фенрису хорошо известно, что нужно, однако это, видимо, неизвестно привыкшему к женскому телу магу:

- П-подожди, - возражает эльф, поворачивая голову, пытаясь понять, куда он скинул сумку. Он настойчиво отстраняет Гаррета от себя, намеренный встать с его коленей, на что получает решительное несогласие. Поваленный на кровать и прижатый тяжёлым разгорячённым телом эльф жмурится, силясь распознать, какое чувство это вызывает. Он бы сейчас выпалил, что не позволит Хоуку так с собой обращаться. Как с рабом. Ущемлять его свободу - верёвка сковывает руки, и Фенрис захлёбывается в возмущении, перемешанным со злостью - первая острая реакция вспышкой в сознании, но слишком быстро его остужает понимание, что у него снова стоит, и это результат его, Хоука, настойчивости. Стыдно. До одури стыдно признать, что связанные им руки, эта беззащитная поза, когда не отстраниться, не спрятаться, остаётся только прогнуть спину, раздвинуть ноги, позволяя магу осматривать тонкую испещрённую лириумными отметинами талию, узкие бёдра – всё это его возбуждает. И злит. И так хочется, чтобы тот продолжил. Странное, очень странное чувство, будто он совсем лишился рассудка. Эльф прячет раскрасневшееся лицо в простыни, вздрагивает, когда чувствует, каплю вязкой холодной жидкости - лириумные клейма на мгновение вспыхивают и гаснут, когда маг погружает в него палец.

Руки болят, верёвка больно впивается в кожу.
- Хоук!   - тело ломает дрожью, он поворачивает голову, впиваясь взглядом в Гаррета из-за плеча, - Пожалуйста, - говорит, и сам не может поверить в то, что просит. О чём просит. Но Гаррет, будто испытывая на прочность его гордость, не унимается, оглаживает ладонью бедро - и вид-то какой делает, будто самого не ломит от желания поскорее взять - однако Фенрис не выдерживает первым, проигрывая эту игру.
- Прошу!
Хоук разводит пальцы в сторону, и Фенрис давится приглушённым стоном, вздрагивает, пытается поддаться вперёд – Хоук прикасается к возбуждённому члену. Ещё. Тевинтерец срывается на жалобный стон, просит, но тот как на зло убирает руку, прикасается ею к спине: кончики пальцев скользят вверх, по выступающим позвонкам эльфа, затем ладонь мага ощутимой тяжестью опускается на шею, сжимает - и бывшего раба ведёт. Указательный и средний палец на подбородке - Гаррет оглаживает гладкую кожу, касается лириумных отметин, будто намереваясь ощупать каждое - и Фенрис впервые ловит себя на ощущении, что боль от прикосновений не тревожит его, она, обращённая в осколки, хрустит под прессом возбуждения, тонет в желании, отдаваясь лишь подрагивающими пальцами на руках и ногах. Странно. Так странно. И Фенрис ловит зубами указательный палец мага, прикусывает.

Оставив болезненный укус, он размыкает зубы:
- Хоук! Пожалуйста, возьми.
Гаррет не заставляет просить дважды, берёт медленно, осторожно - ближе, пока горячая кожа не соприкоснётся с лириумными отметинами, и эльф, будто совершенно забывшись, не сорвётся на громкий стон, который хотел бы утопить в подушках, но руки связаны - не схватиться - боль в локтях, боль в запястьях, приглушённая боль от чувства растянутости, попытаться бы расслабиться - плохо получается. Хоук не двигается, и эльф цепляется за драгоценные секунды, пытаясь совладать с собой.

Слишком много. Разве можно расслабиться, когда там так… -  Фенрис жмётся лбом к простыням, пытаясь отдышаться, разводит ноги шире, упираясь коленями, но тело трясёт, как в лихорадке, и волнами накатывает чувство - хорошо, пусть немного больно, но хорошо, и это хорошо вытесняет всё прочее, с каждым глубоким медленным толчком. Отметины снова вспыхивают, и он вновь теряет контроль над собой, захлёбываясь в громких вздохах, прикусывая зубами ткань простыни, чтобы хоть как-то приглушить, успокоить себя, а Хоук словно намеренно ломает его, грубо и нетерпеливо хватая за точёные бёдра, прижимает к себе ближе, до сорванного громкого стона - голос предательски дрожит. Больно. Гаррету будто нравится ломать попытки Фенриса сохранить их безумие в тайне - разбудит же мать, всполошит гномов. Лириум жжёт.

Руки соскальзывают с бёдер и Фенрис приподнимает голову - маг расправляется с верёвкой - эльф опускает руки, цепляясь за подушку. Гаррет ложится на него всем телом, подминая под себя, накрывает своей рукой его руку, переплетая пальцы, под весом мага тяжело дышать, и эльф жмурится, ощущая укус на шее, дёргается, поддаваясь несколько вперёд, пока не почувствует горячие губы на ухе - маг плотно обхватывает его под животом, и Фенрис, не дожидаясь действий Хоука, покорно поддаётся назад, насаживаясь на член, захлёбываясь стоном, срывающимся на крик. Россыпь поцелуев на лириумных полосках, на лопатках - Гаррет упивается им, и эльф, лишённый возможности прикоснуться к магу, сминает в бессильной злобе простыни.
- Г... Гаррррет - имя обращается в приглушённый рык, и Фенрис упирается рукой в мага, чтобы оттолкнуть его от себя – упрямый Хоук, сопротивляется, напирает сильнее, и холодом по коже проходит дрожь, отзываясь страхом: свяжет - тогда эльф действует решительнее, подаётся вперед, грубо стаскивая с себя его руки - нужно немного перетерпеть, чтобы повернуться к нему лицом, сесть напротив, прижать ладони к щекам и отвлечь поцелуем - и здесь маг, видимо, несколько удивлённый прытью Фенриса, поддаётся, укладывая одну ладонь на спину эльфа, второй давит на плечо, но эльф и сам поддаётся, раздвигает ноги, устраивая их по бокам от мага.

Эльф хмурит брови, не скрывая своей злости – снова это выражение лица «убью», верёвка, которая ранее сковывала его руки, ложится на шею Гаррета, и он настойчиво тянет мага к себе, ловя губы в поцелуй и впечатывает укусом свою просьбу, больше похожую на требование:
- Возьми. Я хочу тебя видеть, - и он слабо осознаёт сказанное, но выпаляет самое сокровенное желание, мучащее его в течение этого бешеного года. Ему нужно видеть Гаррета, чувствовать его близко к себе, чтобы растворяясь в нём, ощущать себя в безопасности. Грубый толчок стирает злобу с лица, вынуждая зажмуриться, запрокинуть голову, прогнуть спину, откидываясь назад, упираясь в ладонь мага спиной. В его пальцах прогибается гибкий позвоночник, и эльф ощущает, как Хоук касается кожи шеи, ниже, падает кончиком языка в ямку между ключиц - его рука сжимает руку Фенриса,  ту, что держит верёвку, вынуждая того потянуть сильнее, затягивая импровизированный ошейник - и его пробирает до дрожи под кожей, впечатывает до костей это безумство Гаррета. Лириум вгрызается болью, оттеняет удовольствие, снова напоминая о себе, отчего Фенрис опускает руку на свой член, проводит пальцами вдоль, плотно обхватывает, ловя на себе мутно-янтарный жадный взгляд - мгновение - будто бы остриём в сердце, между рёбер - он любит этого мага - до одури любит его.

Дышать нечем, дышать тяжело, вздохи глубокие, рубленые, прерываемые приглушёнными стонами - слишком много. Слишком много он чувствует, растворяется под его прикосновениями, поцелуи порхают бабочками, обращаются в укусы - Гаррет несколько груб, нетерпелив, неосторожен - давит его под собой, как медведь, и эльфа подстёгивает эта слабая иллюзорная власть над ним в вид ошейника - он и не замечает, что верёвка более не сковывает шею мага, что она змеёй обвивается вокруг его запястья - вокруг его запястья и Гаррета - запутаться бы сильнее, связать свою жизнь с его.

- Гаррет,   - вцепиться в него взглядом, ощущая, что его слишком много - снаружи, внутри  - Ты мне нужен,  - признание, которое он не смог произнести ни у дома Амеллов, ни после событий с Андрианой – только сейчас сумел, когда гордость расколота на две части, когда он, обнажённый в своих чувствах и эмоциях, вырвал из клетки рёбер слова, обжёгшие язык и потонувшие в громком стоне.

Подпись автора

Маги!

Мысли рассыпаются на осколки, и Фенрис всецело и полностью растворяется в ощущениях, отдаваясь в руки Гаррету. Если бы только можно было остановить время, остаться вместе с Хоуком в этом глубоком безвременье, он бы всё за это отдал, но напряжение сводит с ума, изматывает, импульсами проходит по телу, и невольно осознаёшь, что нужно… до нетерпеливого шипения, громкого стона нужно получить разрядку, и это чувство сковывает их обоих, впивается острыми зубами под кожу, вынуждая сорваться: движения быстрее, голос громче. Гаррет наваливается на него, и эльф оставляет последний болезненный укус на его шее.

Вспышка. Острое ощущение ломает тело дрожью, Фенрис сильнее сжимает в своих руках руки Хоука, уткнувшись лицом в его плечо. Яркие круги перед глазами, воздуха так катастрофически мало. И жарко. Невыносимо.
Гаррет говорит. Слова обжигают. Фенрис улыбается и опускается рядом с ним, тяжело дышит. Усталость точит. Неспокойно. Разодранные в клочья мысли связываются полупрозрачной леской воспоминаний - эльф вздрагивает, пытаясь разобраться в том, что творится. Будто был сорван замок с сундука, в котором хранилось утерянное, забытое прошлое - он спешно хватает его, пытаясь рассмотреть. На секунду перед его сознанием возникает картина, разбитая на фрагменты: люди, эльфы - они говорят, и он силится разобрать их слова, но полотно приходит в движение, изображения быстро сменяются, дробятся, обращаются в разноцветный многоликий калейдоскоп. Голос. Запах. Образ женщины. Мама? Голос хозяина. Детские голоса. Кто-то тянет к нему руки. Кто-то зовёт его. Имя. Росчерк улыбки на губах. Они все что-то говорят. Руки сжаты в кулак. Перед ним другой эльф. Кричит. Удар. Мгновение, и воспоминания обращаются в искры, звёздную россыпь и скользят по неспокойной глади потока мыслей, гаснут и тонут, захлёбываясь, оставляя лишь круги на воде.

Больно. Фенрис едва осознаёт происходящее, слышит голос мага - тихо, будто между ними воздвигли стену, и его голос - путеводная нить из омута. Отвернуться бы, вынырнуть из тёмной воды и последовать за ним - Фенрис чувствует, как сомнение точит сознание, нужно сделать выбор, жмурится, ощущая, как уходит на дно, теряя ощущение реальности. Воспоминания так ярко вспыхнули и внезапно погасли, оставив после себя болезненную пустоту.

Фенрис вздрагивает, открывает глаза, с силой выталкивая себя из этого омута: тихо, комната освещена тёплым светом - огонь в камине жадно вгрызается в почерневшие поленья. Эльф прижимает ладонь ко лбу, нервно выдыхает: это не сон. Это не могло быть сном. Его воспоминания. Осколками в голове, фрагменты, вспыхнувшие и погасшие. Слишком странно. Слишком сложно. Зачем? Почему сейчас? Эльф усаживается на край кровати, силясь припомнить увиденное, но с ужасом осознаёт, что чем дальше его относит течение времени, тем меньше он может вспомнить. Были лица. Были слова. Но как связать? Как сохранить? Образы тают снегом в ладонях, песком сыпятся сквозь пальцы, и от этого становится не по себе.
Хоук? Эльф мельком смотрит на Гаррета через плечо: маг мирно спит. То, что произошло между ними, не сон. Он и Хоук. Это случилось. Но сложно поверить. Он думал, что почувствует себя счастливым, нужным - нет, что-то не так, что-то неправильное, непонятное, пугающее - и эльф, словно ожёгшийся, спешит сбежать. Не думать. Нужно не думать о случившемся.

Фенрис быстро собирается, будто в страхе, что Гаррет проснётся, схватит его, утянет в постель и разобьёт своей настойчивостью уверенность в необходимости вернуть их отношения в привычное безопасное русло. Быстрее. Дёрнуть ручку, покинуть комнату – нет, нельзя. Разве может он вот так просто уйти, не поговорив с ним? Нет. Нужно объяснить, но что он сможет объяснить Хоуку, если не может сделать этого для самого себя? Злость подступает и разбивается о бессилие, осознание собственной слабости вперемешку с трусостью и малодушием. Он не был готов к такому и совершенно не знает, как себя вести. Взгляд цепляется за щиток с эмблемой Амеллов - эльф снимает его со стены, рассматривает. Глупость, но ему хочется. Взять и забрать себе, поддавшись сентиментальному чувству, сохранить память об этой ночи. Пусть так. Пусть останется что-то. Приблизившись к камину, Фенрис всматривается в огонь, пытаясь собраться с мыслями, подобрать слова. Голос мага вырывает его из размышлений.
- Хоук, - Фенрис оборачивается к нему, неловко опуская голову:
- Прости, дело не в этом. Было... нормально, - говорит и понимает, как нелепо звучат его слова. Маг отводит взгляд в сторону, и эльф чувствует, будто нечто больно кольнуло под рёбрами. Он нервничает, двигается дёргано, резко, дрожь в голосе выдаёт нервозность:
- Нет, этого недостаточно. Было лучше, чем в самых смелых мечтах. Я был счастлив.
Причину. Нужно объяснить причину, но острый ком в горле. Пересилить себя. Фенрис жмурится и рвано отвечает Гаррету:
- Нет, дело не в этом.
Как объяснить? Так, как было. И Фенрис спешно говорит, расхаживая из стороны в сторону, дёргано жестикулируя, будто пытаясь жестами компенсировать недостачу слов, и ему нелегко подобрать верные фразы:
- Я начал вспоминать. Свою прошлую жизнь. До ритуала. Отдельные фрагменты. Слишком много. Слишком быстро. Я... я не могу, - заканчивает со сталью в голосе эльф, хмурясь. Раздражение накатывает, и он сам не понимает, почему злится - злоба сковывает. Нужно побыть одному, иначе он сорвётся. Опять.
- Я не мог вспомнить и сейчас. Внезапно. Слова, лица, образы, обрывки воспоминаний, - Фенрис наклонил голову, прижимая пальцы ко лбу: в памяти сохранилось так мало, -  Я мог собрать всё воедино и понять, что было, кем я был в той жизни, что меня окружало. На какую-то секунду, всего лишь мгновение, я вспомнил всё, а затем... оно всё ускользнуло.
Фенрис смерил мага раздражённым взглядом:
- Ты  не понимаешь, - Фенрис отвернулся, скрывая своё раздражение от Гаррета, - Я не помнил. Не мог вспомнить. Всё это казалось навсегда потерянным, вырезанным и выброшенным, а затем, словно в насмешку, в несмешной шутке это всё вернулось, нахлынуло, чтобы затем... исчезнуть? Я не могу, - голос предательски дрогнул, но, пересилив себя, Фенрис снова повернулся к магу, - Не могу, - повторил он ровнее, дав Хоуку понять, что решение принято и разубеждать его бесполезно. Но эта решительность тонет в подступившей боли, смешанной со страхом и грустью. Ему нелегко, и эльф пытается быстрее закончить диалог.
- Я просто хотел побыть счастливым. Хоть бы недолго. Я никогда прежде не испытывал ничего подобного. А теперь я чувствую себя таким глупцом. Я не могу, - не скрывая разъевшей его грусти, проговорил эльф, отвернувшись от мага. Нужно уйти. Уйти сейчас, пока он не начал снова задавать вопросы, - Извини, - повторяет он, понимая, что этого недостаточно, но так нужно. Не оборачиваясь, Фенрис покидает Гаррета.

Подпись автора

Маги!

Первая неделя прошла тяжело: Фенрис пытался сбежать от самого себя, литрами глуша свои мысли и переживания вином, а когда становилось совсем невыносимо, то тащился по известному протоптанному маршруту в "Висельник", где раздражал своей унылой рожей Варрика и ворчал на Изабелу, решившую во что бы то ни стало растормошить, расспросить, развеселить угрюмого эльфа. Им обоим, Фенрису и Гаррету, ничего не пришлось объяснять своим приятелям: они и без их помощи быстро смекнули,  что происходит между магом и тевинтерским беглецом. Сначала было забавно, однако угрюмые рожи двух неудавшихся любовников быстро прискучили. Фенрис избегал Гаррета, будто боялся, что тот заведёт с ним разговор о случившемся, и он не выдержит, выпалит всё, что думает. А что будет потом? Нет, лучше до этого не доводить. К тому же его грызло чувство стыда и было тяжело смотреть на мага: желание провалиться сквозь землю прямо здесь и сейчас ошпаривало, и он спешил ретировался.

Ко второй неделе дело прошло чуть легче. Фенрис, кажется, немного отошёл от своих чрезмерных переживаний и плюхнулся в привычный для него ритм жизни. Иногда, теряя одно, ты неожиданно для себя приобретаешь другое. Ему отменно везло в картах настолько, что он уже куда охотнее соревновался в хитрости и ловкости рук с такими китами, как Варрик и Иза. Карты его неплохо отвлекали, занимая в часы скуки и безделья, иногда, когда и те надоедали, он шатался по городу один или вместе с кем-то из Хоуковской компании (теперь он куда охотнее соглашался выполнять их просьбы, в ответ же получал собеседника, а иногда и собутыльника на вечер). Пить в компании было куда лучше, нежели одному. Возможно, из-за мага он совсем отвык от одиночества. Влияние Хоука сказалось и в том, что эльф стал куда более открытым и общительным, чем раньше.

Один из дней особенно запомнился эльфу потому что разрушил привычный для него распорядок. Днём он надеялся отсидеться в "Висельнике", а вечером сунуться на Рваный берег и проверить, не вернулись ли работорговцы, на сей раз обращая внимание и на пещеры, которые могли быть местами хранения живого товара. Однако с порога заведения Изабела сообщила ему, что с гномом случилась неприятность. Фенрис сначала небрежно отмахнулся: это же Варрик, ну что с ним станется? Эльф уже успел присмотреть столик с играющими людьми и намеревался подсесть, заказать пенного и обыграть этих простофиль, чтобы пополнить кошель звонкими моментами, однако пиратка схватила его за локоть и потащила за собой. Фенрис последовал за ней, про себя отметив, что для женщины с таким хрупким телосложением у Изы удивительно сильные руки, так что незачем сейчас пререкаться и драться. Она заволокла его в шикарно обставленные всякой ненужной хренью апартаменты гнома. Варрик плохо выглядел: бледный, растрёпанный, осунувшийся. Фенрис помялся у порога, переступая с ноги на ногу, понимая, что нужно осведомиться о самочувствии больного, но что сказать? Как ты себя чувствуешь? Ответ слишком очевиден. И зачем его сюда тащить? Отравился поди элем, оттого и слёг. Отлежится да будет снова в строю
- Фенрис, нам нужна твоя помощь, - с озабоченным видом проговорила пиратака. Фенрису было непривычно видеть девушку такой: слишком серьёзная, сосредоточенная, без тени сарказма. Видно, дело - дрянь.
- А Гаррет? - спросил эльф. Изабела нахмурилась, готовая отчитать его как провинившегося ребёнка, так что он почувствовал себя неловко, но вида не подал, привычно хмуря брови, чтобы и вовсе не стушеваться: что конкретно от него нужно?
- Нужно раздобыть редкий ингредиент, - Иза протянула клочок бумаги эльфу с рисунком, под которым круглыми наклонными буквами было написано слово, вероятно, название нарисованного.
- Где? - кратко спросил эльф, вглядываясь в буквы, читая по слогам. Сложное слово. Вычурное. Да длинное. Вслух и не выговоришь.
- На Рваном берегу. В пещере. Очень редкий и ценный ингредиент. Эта трава растёт глубоко в пещерах, прошу, поторопись. Он умирает!
Варрик с трудом приподнялся, как-то театрально ломаясь. Видно, приятелю совсем было нехорошо.
- Андерса звали? - спросил эльф у Изы, сам не веря в то, что вспомнил про клоачного целителя и сам же осведомился о нём, однако дело серьёзное. Настолько серьёзное, что можно поступиться со своей неприязнью к этому борцу за права магов.
- Его магия тут бессильна. Так и сказал. Дал список ингредиентов. За одним отправлюсь я, ты за вторым. Надо управиться за пару часов.
- Ясно, - обозначил эльф, что задание он понял, - Держись, гном, - кратко бросил он на прощание и спешно удалился из комнаты.

Варрик усмехнулся, смерив хихикающую пиратку взглядом.
- Хорошо ты его обдурила. Он ведь и правда поверил. Эта трава вообще существует? - гном поудобнее устроился на подушках.
- Нет, конечно же, иначе бы он это быстро нашёл. А так походит, побродит, авось выветрится дурь из головы.
- О, это навряд ли. Он из неё состоит.
- Тише, шаги. Ну-ка возвращайся к своей роли.
Мерриль привела Хоука в комнату Варрика и заняла место у двери, пока пиратка рассказывала о том, что Варрик умирает, магия тут бессильна и срочно нужно раздобыть редкий ингредиент в пещере. Мерриль еле сдерживалась, чтобы не засмеяться, потому молчала, опустив голову, а затем и вовсе вышла за дверь.

Фенрис битый час брёл по пещере, удерживая факел в одной руке, второй рукой касаясь гладких стен, внимательно смотря под ноги, выискивая трижды проклятую траву, к тому же он уже умудрился дважды споткнуться и один раз свалиться, а потому осторожничал. Шорох. Громче. Шаги. Фенрис прислушивается, пытаясь понять, что там, впереди, идёт к нему навстречу: существо или человек. Тьму в противоположной от него стороне разверзало слабое голубоватое свечение - магия? Эльф нахмурился, потянувшись к мечу: лириумные клейма вспыхнули. Наверное, он набрёл на тайное убежище беглого мага. Что ж. Ему же хуже. Резкий рывок, и эльф сорвался на бег, спеша сократить расстояние до незнакомца - сталь меча встретила сопротивление в виде древесины посоха - в скудном свете эльф узнал мага перед ним.
- Г-гаррет? - Фенрис нервно выдохнул, сделав шаг назад, - Что ты тут... Иза, да? - спросил он, связав А с В. Очевидно, что в поисках задействовали и Гаррета. Он тоже ищет эту траву.
- Это ищешь? - эльф показал Гаррету клочок бумаги с длинным словом, с таким нагромождением букв, что оно больше походило на какое-то заклинание на неведомом языке:
-  Алунам бо ябет'я. Язык сломаешь, - Фенрис отвернулся, выискивая, куда бросил свой факел. Очевидно, не время говорить. Нужно искать.

Гаррет держался рядом с ним, так же внимательно смотря под ноги:
Мгновение. Маг делает шаг- земля под ними оседает, проваливаясь - и оба срываются вниз. Приземление выдалось неудачным: эльф ощутил вспышку боли, а затем сознание заволокла пустота.
В себя он пришёл позже, когда его с силой трясли за плечи.
- Чт... - Фенрис прижал ладонь к голове - что-то влажное, липкое: кровь? - Я в порядке, - ответил он магу, с трудом поднимаясь на ноги. В ушах звенело. Темно. Он даже не видел стоящего перед ним Хоука. И, судя по тому, что тот не подсветил окружение посохом, он его не мог найти, если и того хуже - оставил там, наверху.
- Где мы? - спросил эльф, понимая, что Гаррет наверняка и сам не знает.

Подпись автора

Маги!

Фенрис пытался не зацикливать на мысли о том, что он оказался с Хоуком вместе. За прошедшие две недели он слишком много думал о случившемся, что теперь хотелось наконец-то отпустить ситуацию, если не пережить, то хотя бы отложить в долгий ящик до тех пор, пока не станет поспокойнее. Не вспоминать, не говорить с ним о том, что было. Так легче. Потому что труслив и глуп. И он надеялся, что Гаррет и сам не станет поднимать эту тему. Если же такое и произойдёт, Фенрис предпочтёт отмолчаться. Не время копаться во всём этом.

Эльф потёр лоб, не сопротивляясь, позволяя магу его заштопать. Отчего-то как-то странно болела грудная клетка, будто сверху упало что-то тяжёлое. Эльф прощупал пальцами, надавливая: не похоже, что сломано. Значит, не страшно.
- Нижний уровень пещеры, - задумчиво повторил за магом Фенрис, осматриваясь: темно, только слабый свет голубоватого пламени скудно освещает окружение, - Мы попали в шахты? - домыслил он, всматриваясь вверх, пытаясь понять, можно ли забраться туда, откуда они свалились, затем перевёл взгляд на Гаррета, складывая фразу в голове. Ему, конечно, не хотелось о таком спрашивать, но... пересилив себя, эльф всё же задал вопрос:
- Может быть, у тебя есть какое-нибудь заклинание, чтобы вытащить нас отсюда? - эльф нервно выдохнул, прощупывая меч за спиной. Ничего. Где он мог его потерять?
- Нет, не мог - повторил Фенрис задумчиво, осматриваясь, - Нет, он должен быть тут. Подсвети мне.

Однако поиски не принесли результата. Всё было завалено грязно-коричневой массой каменистой породы вперемешку с песком, иногда попадались обломки деревянных брусков (видимо, раньше здесь был спуск в шахту, а затем его закрыли деревянным досками и кое-как присыпали песком). Хоук, спустя полчаса безрезультатных поисков, всё же предложил эльфу отправить в путь без оружия, напомнив ему о том, что он и сам может за себя постоять. Спорить эльф не стал: неразумно было оставаться тут и надеяться на то, что кто-то и компании Гаррета спохватится и отправится на поиски.

Фенрис брёл за магом, освещая тёмные ходы шахты голубоватым цветом лириумных отметин.
- Напоминание, - ответил он магу, намеренно осматриваясь по сторонам, лишь бы не встретиться с ним взглядом, - Я... рад тебя видеть, Хоук, - добавил он чуть тише. Под ногой что-то хрустнуло. Эльф опустил взгляд, приподнимая ногу: желтовато-коричневые кости.
- Хоук, подсвети землю тут, и тут - Фенрис опустился на корточки, рассматривая: вдоль дороги лежали кости разной степени сохранности. Слишком тонкие для человеческих. Эльфийские?
- Либо они закрыли эльфов и оставили умирать, - решил озвучит своё предположение тевинтерец, - либо шахту перекрыли, потому что здесь нашли нечто опасное. Есть ли отсюда другой выход, - задумчиво добавил Фенрис, переводя взгляд на Гаррета.

Подпись автора

Маги!

- Может быть, ты бы мог как-то изменить камни, выстроить их лестницей, - предложил Фенрис. Ему, как не магу, были неизвестны границы магических сил. Каждый раз, когда пытаешься эти границы определить, тот или иной маг их разрушает, вытворяя что-то из ряда вон выходящее.

И всё же он не рассчитывал на то, что Гаррет сможет что-то сделать. Если бы мог, то, наверное, уже попытался бы, если, конечно, он и сам не горел желанием остаться в этой яме. Как знать, может быть, Хоук решил сбежать от своих обязанностей перед градоначальником и отдохнуть в этом прекрасном тёмном, холодном, неприятном месте. Как ему было известно от Варрика, Марлоу Думар в последнее время стал плотно наседать на Гаррета с решением вопроса загостившихся в городе кунари.

Фенрис отвернулся, нервно дёргая кончиками ушей. Хоук был мастером в том, чтобы бросить этакую хлёсткую фразу, которая вынудит его глупо смеяться, смущённо дёргать ушами, пряча лицо. Нет, Фенрис, соберись, сейчас не время!
- Нельзя здесь умирать, Хоук, я ещё не расправился с Данариусом, - выпалил эльф, прощупывая руками каменистые стены пещеры, пытаясь понять, возможно ли забраться по ним вверх. Если только прорубить ямки, но чем орудовать? Руками?
- Ручной работой, - Фенрис задумчиво повторил фразу, - Не здесь же, - опомнившись, он отмахнулся, - Не время для шуток, Хоук, - поспешил он поправить себя, чтобы Гаррет правильно его понял и не надумал себе чего, но тот уже расплылся в хитрой улыбке. Сложно не оступиться и не попасть в его полупрозрачный намёк, а по итогу он вывернет ситуацию так, будто это ты ему на неприличные вещи намекаешь. На них этот маг был больно охоч.

Вопрос. Фенрис догадывался, что Гаррет захочет уточнить - он проверяет, станет ли эльф отвечать. Сначала ему не хотелось давать магу ответ, но спустя пару секунд, поразмыслив, он честно признался:
- О той ночи. Это было... очень хорошо. Хоук, я не хочу больше об этом говорить... - Фенрис выдохнул, переводя взгляд на Гаррета. Он бы добавил ещё "пожалуйста" - но это проклятое слово костью встало поперёк горла, так что произнести его эльф так и не смог.
- Боюсь, существо это, если оно живо, не оценит нашей "ручной работы", - передразнивая Гаррета, эльф криво усмехнулся.

Нужно продолжать путь. Но как долго ещё идти? Да и как понять? Они провалились в липкое, зябкое ,тёмное безвременье. И тут ещё одно… Эльф нахмурился, догадываясь, на что Гаррет намекает. Этот цветок. Фенрис спешно достал клочок бумаги и прочитал - лириум под кожей вспыхнул ярче, выдавая его гнев.
- Я убью их, - процедил сквозь плотно сжатые зубы Фенрис, несколько отстав от мага - Убью, когда выбе....
Фенрис не успел окончить фразы, снова споткнувшись - камень ощутимо пришёлся по пальцам ноги, по инерции эльф повалился вперед, вытянув руки, но во что-то упёрся, вернее схватился - секунда, до сознания доходит, что он спасся от падения, ухватившись за зад мага - спешно опустив, он сделал шаг назад, осматривая ногу - не кровит, значит, всё в порядке.

Не смотреть на Гаррета. Не отвечать на его провокации.

- Прошу прощения, - сухо проговорил эльф, делая вид, что всё ещё осматривает ногу, лишь бы только не встречаться с магом взглядом.
"Да в пекло, к Архидемону".
Фенрис снова побрёл за магом, держась от него в отдалении, на расстоянии пяти шагов, чтобы, не дай Андрасте, не повторилась ситуация. Хоук же его вусмерть застебёт, а Фенрис сорвётся. Он итак больно раздражительный.

- Что? Лириум?
Вдали показалось голубоватое свечение. Фенрис спешно сократил расстояние до Гаррета, опустил руку на его плечо, пытаясь остановить, не пустить его дальше.
- Опасно подходить к лириуму так близко. Жаль, что с нами нет этого шута, Варрика, его бы и пустили вперёд разведывать обстановку.

Визг. Чавканье. Хруст. Фенрис повернул голову, взглядом выискивая источник шума. Только бы не…
Глубинные охотники - опасные стайные ящероподобные существа. Буквально в полуметре. Фенрис нахмурился, поворачиваясь к магу спиной. Нужно было перегруппироваться, прикрыть тыл друг друга, не дав хищникам зайти за спину. Те, почуяв гостей, издав протяжный визг, поспешили к ним.
- Вот и первые желающие оценить твою ручную работу, Хоук, - Фенрис не смог удержаться от язвительного подкола. Первая атака пришлась на него: ящер прыгнул на эльфа, намереваясь вцепиться зубами в голову – Фенрис сам перехватил тварь за шею, удерживая, повалил на землю, второй рукой впиваясь в грудную клетку - сжать орган и выдернуть его из груди, ломая клетку рёбер - существо в предсмертных конвульсиях задрожало - Фенрис выдернул кость ребра, намереваясь орудовать этим, коли нет более подходящего предмета. Охотники пищали, рычали, подступая ближе.

Следующие нападения вынудили эльфа уворачиваться, ломая установленную позицию. Охотники намеренно оттесняли их друг от друга, накидываясь и спешно сбегая из-под ответного удара, чтобы снова напасть, заставляя пятиться к стенам. Прижаться к стене, прикрыть спину, и тогда ящерицы берут тебя в полукруг. Фенрис заметил, что на него пришлось меньше тварей, большая часть окружили Гаррета, видимо, оценив его как более сытную добычу. Нужно скорее расправиться со своими и бежать на помощь. Одно из существ выступило вперёд и плюнуло – Фенрис увернулся, поддавшись вбок – от ядовитого плевка зашипел камень. Вот и приоритетная цель.

Голос Гаррета. Фенрис вздрогнул, поворачивая голову, впиваясь взглядом в фигуру напарника поодаль от него: глубинный охотники напирали, один вцепился в ногу мага, пока другие пытались схватить за руки. Выругавшись на тевене, эльф отшвырнул одного ящера со своей дороги – его зубы ощутимо полоснули по ноге, но впиться он не успел - эльф поспешил к магу на помощь.

Рука погружается в тело существа, ставшего препятствием, и резко вырывается наружу, оставляя глубокую дыру, второй удар приходится костью в глаз другому зверю, Фенрис наваливается сверху, придавливая его, пока он не разожмёт пасть.
- Хоук! Ты не помрёшь тут! - Фенрис спешно вытащил кость, осматриваясь, выискивая следующую жертву, небрежно убирая пряди волос с глаз, пачкая лицо в темно-бордовой крови зверя. Кажется, такого сопротивления оказалось достаточно, чтобы остальные охотники поспешили сбежать прочь, издавая при побеге протяжный жалобный полувой-полуписк.
- Наги…, - устало проговорил Фенрис, сползая по стене на землю, - Наги определённо лучше. Надо изловить. Я это есть не стану, - Фенрис указал на тушу убитого глубинного охотника.

Как только ящеры покинули место, послышался писк. Наги, сморщенные, как мошонка, показали свои розоватые мордочки из трещин в стенах, боязливо поглядывая по сторонам, заинтересованные шумом.
- Замри, - скомандовал эльф, а затем и сам притих. Любопытные существа приблизились к источнику света, к Фенрису, пытаясь обнюхать его - одно, что посмелее, запрыгнуло на колени - мгновение, и существо умерщвлено - другие мигом бросились врассыпную и забились по щелям.
- Ты сырого есть будешь? - спросил эльф, рукой, скованной в когтистую перчатку, вытаскивая из животного спутанный клубок потрохов

Подпись автора

Маги!

Конечно, Фенрис злопамятный. Неужели Хоук всё ещё этого не понял? К тому же Гаррет был негласным учителем Фенриса в таком тонком ремесле, как шутки-прибаутки, так что шутить эльф пытался, зеркаля и копируя ферелденца. Получалось с переменным успехом, то хорошо, то очень плохо, однако старания у эльфа было не занимать.
- Видимо, всё я близко к сердцу воспринимаю, характер такой, - ответил эльф, переводя взгляд на мага, - Вариантов не так много. Если наколдуешь огонь, зажарим, но лучше есть сырым, - предложил эльф, в очередной раз ловя себя на мысли, что снова и снова обращается за помощью к Хоуку, прося его применить магию. Ту самую, которую он ненавидит. Так ещё немного, и ему придётся признать, что магия полезна и даже иногда нужна. Фенрис поморщился. И когда он успел дойти до жизни такой?
- Не знал, что ты так разборчив в еде, - эльф тряхнул тушку, давая крови стечь. Ему, беглому рабу, выбирать не приходилось. Ешь, что добудешь, что убьёшь сам или украдёшь у кого-нибудь. Хорошо, если это нечто безвкусное, плохо, когда это что-то на вкус как стухшая рыба. Видимо, этот Хоук знать не только по происхождению, но по привычкам – подумал эльф.
Хотя нужно отдать магу должное: его способ приготовления пищи выглядел куда лучше, но менее надёжно. Сожрать тварь сырой было относительно безопасно, жареное же мясо обеспечит им повторный налёт незваных гостей, однако пререкаться эльф не стал. Если набегут глубинные охотник, то они снова расправятся с ними. Лишь бы кто покрупнее не пожаловал, поскольку такое сражение будет куда проблематичнее. Распластанный на костях наг над небольшим костром подзолотился, наполняя пространство приятным запахом жареного мяса. Живот прогудел, и Фенрис нахмурился, прижимая руки к животу. Голоден. Очень голоден. Сколько они уже здесь? Несколько часов. В замкнутом пространстве неспокойно. Впереди лириумная жила тускло освещает пространство, позади непроглядная темнота. Перспективы такие себе. Очень такие себе.
Ожидая, пока наг хорошо прожарится, Фенрис устроился у костра, камнем стачивая длинную кость, пытаясь придать ей форму кинжала. Вполне сгодится для битвы с тварями подобными глубинным охотникам. Гаррет подсел рядом, и эльф всучил ему в руку сточенную заострённую кость.
- Не посох, но думаю, ты справишься, - негромко проговорил эльф, отводя взгляд в сторону. Неспокойно, когда маг так близко, подступают воспоминания, хоть он и столько раз пытался абстрагироваться от этих мыслей – не получается: больно памятно, - Я – в порядке, - Фенрис взглянул на рану мага, покачал головой: выглядело нехорошо. Отравили?
- Хоук, ты как себя чувствуешь? Постой, у меня было же, - Фенрис сунул руку в дорожную сумку на поясе, выискивая небольшие флаконы с целебными зельями. Вытащив пару полупустых, он протянул один магу, второй оставил на потом, если Гаррет снова угодит в неприятность. Не если, а когда. В том, что маг обязательно отыщет приключения на свою кхм… эльф даже не сомневался.
- Яд, да? – спросил эльф, наклонившись, рассматривая следы от зубов, повреждённую кожу через разорванную ткань. Наверняка Гаррет сейчас пошутит. Пытаясь опередить его, эльф, не подумав, выпалил, - отсасывать не буду.
И вот зря сказал. Уже успел пожалеть. И если бы маг не был в столь бедственном положении, он бы ощутимо толкнул его локтем в бок в наказание за эти шутки ниже пояса. Впрочем, со своим кусем маг и правда справился сам, только эльф время от времени поглядывал за ним, следя за потугами Хоука исцелить себя самого, опасаясь, что тот может переусердствовать и сделать только хуже. Слишком памятны были эльфу неудачи приятеля на лечебном поприще. Видимо, к разрушению у того явная предрасположенность, а вот целебные навыки даются сквозь кровь и пот.
Наг дошёл до нужного состояния. Фенрис снял тушку с костей и разделал, отдав большую часть магу.
- У тебя действительно всё хорошо? Выглядишь неважно. Может, дать второй флакон? – предложил эльф, осматривая рану приятеля. Затянулась, но сам маг выглядит не очень хорошо: слишком бледный, вялый, мало ест. Если ферелденец помрёт тут, на его руках, в этих забытых создателем кишках шахты, то Фенрис обязательно выберется и сам, своими же руками вырвет хребет из гнома и пиратки. Злость кипела. От флакона Хоук отказался, ссылаясь на то, что чувствует себя хорошо. Не верилось, но спорить эльф не стал. Надо продолжать путь.
Маг хромал, то и дело постанывал, будто вот-вот свалится и помрёт. Представление окончилось жалобной речью из разряда: брось меня тут, я умираю. Фенрис вспылил, готовый схватить мага за грудки, встряхнуть его и насильно влить в глотку второй флакон. Только если бы злость как-то могла помочь.
- Ты! – Фенрис нервно выдохнул, смиряя гнев, - Упёртый как ферелденский баран.
Эльф приблизился к магу, протянул к нему руки, - Иди сюда, держи, - вложив ему в руку второй флакон, эльф взял Хоука на руки, осторожно приподнимая. Вмиг лицо умирающего растянулось в хитрую рожу, украшенную усмешкой. Вот если пошутит, эльф его точно уронит, чтобы тому точно было не до колкостей. Предупреждающе встряхнув мага, чтобы тот вёл себя спокойно, эльф понёс его, осторожно двигаясь через лириумную жилу. В голове гудело. Будто кто-то пел. Протяжно, надрывно. Лириум под кожей горел, принося ощутимую боль, но Фенрис пытался держаться, шумно дыша, закусывая губы. Нечего магу лишний раз переживать. Пусть о себе подумает. Это пройдёт. Иногда случает такое. Иногда.
- Болит, - признался он, - иногда болит. Пройдёт. Не обращай внимания.
Дорога будто уводила всё глубже и глубже. Спуск ощущался, хоть и был достаточно пологим. Фенрис нервно выдохнул, обратившись к магу:
- Ты уверен, что мы не забредём в тупик? Не думаю, что там выход, - честно озвучил свои опасения Фенрис. Сколько времени прошло – не понять. Поджечь бы что-то и отсчитывать время хотя бы по степени прогорания этого нечто. Трудно в тёмном безвременье.
- Остановимся на ночлег, - предложил Фенрис. Лириумные клейма потухли, усталость в руках дала о себе знать. Значит, прошло несколько часов. Нужно хотя бы немного перевести дух. Клонит в сон. И как-то ощутимо холодно. Холод пробирает до дрожи. Фенрис усадил Гаррета на выступающий из стены камень, осматриваясь. Всё ещё лириумная жила. Торчащие из стен голубоватые кристаллы освещали пространство. Видимо, эльф не угадал с местом для ночлега. Им обоим было небезопасно оставаться здесь, но когда они выберутся в другое место? Непонятно.
- Тс… Слышишь?
Фенрис дёрнул Хоука за руку, призывая его помолчать. Сквозь тишину доносилось тонкое пронизывающее звучание лириума. Будто незамысловатая мелодия, будто пение, но громче, чем раньше, и к нему примешивалось тяжелое дыхание. Какой-то зверь? Надрывно. Громко.
- Кажется, мы тут не одни.

Подпись автора

Маги!

Значит, и крысу съест, и не только её. Эльф мельком глянул на Гаррета.
- Надеюсь, что до каннибализма не дойдёт.
Шутки шутками, но как знать, что их ожидает впереди и на сколько дней они оказались заложниками заброшенной лириумной шахты.

Фенрис оставил заманчивое предложение Гаррета без ответа. Зачем есть сырое мясо, когда можно есть жареное - человек умело его ткнул, вот только от этого он больше разозлился. План Варрика и Изабелы работал на ура: Гаррет и Фенрис разговорились за неимением другого досуга и деятельности, только гном и пиратка не учли, что пребывание в тесных пещерах, когда стресс и напряжение сковывают мысли, давит пресс неизвестности, утраивая раздражение, неизбежно обостряются былые обиды, возникают споры, так что голубки могут совсем рассориться. Фенрис понимал, что злится и выплёскивает своё раздражение на ферелденца, в то же время особенно остро ощутил, что беспокоится о нём. Только переживания и забота не могут найти более адекватную форму воплощения, оттого-то он, наверное, кажется Гаррету невыносимым. Что ж, в этом весь он. Причинять боль, быть источником неприятностей для тех, кому он дорог. И хотелось что-то сказать Гаррету, объяснить ему, объясниться, но слова не шли в голову, так что эльф отложил диалог по душам до поры до времени к стопке всего несказанного, которая уже вымахала до солидных размеров.

Кажется, ему нравилось это - брать его на руки. Сам бы Фенрис объяснил это тем, что так решить проблему намного легче, будь на месте Гаррета кто-то другой, да тот же Андерс, он бы поступил точно так же, только это неправда. Никого кроме Хоука он бы не прижал так к груди, осторожно удерживая на руках. Других бы взвалил бы на спину и потащил, Андерса так вообще за ноги, чтобы пустой его головой посчитать все неровности каменистой породы. Фенрис сильнее прижал мага к себе, осторожно неся свой ценный груз, стараясь лишний раз не встречаться с ним взглядом, потому что знал, что стоит ему посмотреть на него, увидеть это хитрое и довольное выражение лица, ощущая его так близко, что горячее дыхание обжигает кожу, он снова не совладает с собой и смутится. К этому сложно привыкнуть. К тому, что кто-то так близко. Нет, не так. К тому, что он так близко. Не думать. Идти и лишний раз не думать обо всём этом. Фенрис, смотри под ноги, не споткнись - кубарем прокатиться со страдающим от боли магом было бы нехорошо.

Существо, привлекшее их внимание, оказалось драконьим детёнышем. Крупный, уже со сформировавшимися крыльями, с въевшимися в шею кристаллами лириума, отравляющими его. Эльфу оставалось только предположить, что поведение животных, оказавшихся в этой лирумной клетке, изменилось. Лириум влияет на сознание, подчиняет себе, оттого-то зверь перемещался как-то странно, слишком дёргано, ещё и надрывисто дышал. Час от часу нелегче. Старая шахта испытывала их, раз за разом преподнося сюрпризы. И с каждым разом сюрпризы были крупнее и опаснее, так что продвигаться глубже в казалось несовместимой с жизнью идеей, там скорее всего и обитает мамаша этого существа. Фенрис проследил за ним взглядом, невольно сжимая в руке заточенную кость. Если учует, обернётся и нападёт, нужно быть готовым оттолкнуть мага, принять атаку зверя на себя, но дракон скрылся во тьме пещеры, и только звук шарканья тяжёлых когтистых лап, становясь слабее и тише, давал понять, что опасность миновала. Эльф выдохнул с облегчением: уверенности в том, что победа в этой схватке будет за ним, не было – усталость ломила тело, глаза слипались, клонило в сон, чему способствовал полумрак, разверзаемый слабоватым свечением лириумных отметин, так что пререкаться с Гарретом и искать себе иное место для ночлега эльф не стал. Хотелось просто-напросто лечь и поспать час-другой.

Он и не заметил, как провалился в тяжёлую липкую дрёму. Сны не снились, и хорошо. Сегодняшних впечатлений было и без того достаточно. Фенрис и не знал, сколько проспал, проснулся он в полной темноте, слыша размеренное дыхание мага рядом. Тяжело. Эльф приподнял голову, осматриваясь: Хоук уложил на него руку и плотно прижал к себе, видимо, считая это недостаточным, маг ещё и ногу на него закинул, заключив в плотный капкан. Первая же мысль: толкнуть его локтем, разбудить, выпалить своё недовольство и возмущение. Лириумные клейма ярко вспыхнули, освещая безмятежное лицо спящего мага. Эльф выдохнул: вот что он ему сделает? Мягко, стараясь не разбудить спутника, Фенрис выпутался из его оков, наклонился, коснувшись губами переносицы Хоука.

Больно. Невыносимо больно. Под кожей жжёт. Но. Не только. В груди, под рёбрами. Он обещал, что впредь не позволит себе такого поведения, таких прикосновений, что постарается сохранить их дружбу – пусть этот краткий поцелуй останется тайной, заточённой в лабиринт покинутых ходов шахты. Когда и если они выберутся, то обязательно отпразднуют, напившись до поросячьего визга и постараются забыть всё, как страшный сон, а пока – нужно было сообразить поесть. Фенрис, пытаясь не шуметь, отправился в глубь пещеры, прислушиваясь и выискивая нагов. Спустя час поисков и нелегкой охоты на осторожных проворных лысых кроликов он вернулся к их импровизированному лагерю. Маг уже успел проснуться, благо что не отправился на поиски своего сопартийца, в этом бы случае они могли сильно разминуться. Пришлось снова обратиться к Гаррету за помощью, чтобы развести костёр – пока маг шаманил над костром, Фенрис потрошил нажьи тушки. Из них бы вышла хорошая команда – мелькнуло в голове Фенриса, - сработались они отлично.

- Да, холодно тут, - проговорил он, раскладывая тушки над костром, фиксируя их. Вкусно запахло жареным мясом. Эльф отодвинулся от подсевшего рядом Гаррета, (тот, видимо решил, что эльф приглашает его погреться вместе, но нет). Тевинтерский эльф по-прежнему старался держаться от него поодаль, так, будто бы близость с Хоуком его обожжёт. Поднявшись, Фенрис кратко проговорил, что нужно проверить, там слышны шорохи – иными словами, найдя повод набрать приличное расстояние от мага, пробрался дальше через лириумные жилы. Музыка громче, дрожь ломает тело, под кожей разливается горячее пламя, жжёт и жжёт, боль скручивает настолько, что кружится голова, тошнит. И ему не хочется, чтобы маг видел его сейчас. И самое главное – он не может совладать с собой. Не может сохранить расстояние между ними, остаться в рамках навязанной им же самим недодружбы. Хочется прикоснуться. Обнять, чтобы не мёрз. И эта мысль не идёт из головы. Это слабость. Постыдная слабость не сдерживать своих обещаний, изменять принятому решению. Прислонившись к стене, он медленно сполз вниз, всматриваясь в свои руки – дрожат.

Шаги. Вот упрямый ферелденский баран – пошёл же за ним. Не уследит за нагами – сгорят же, останутся голодными. Впереди шорохи. Фенрис поднялся, всматриваясь в двигающиеся тени – Глубинные охотники. Их привлёк запах мяса. Эльф окликнул Гаррета, предупреждая его об опасности. Но. Постойте. В зубах у одной из твари, показавшей морду из-за открытой лириумной жилы он заметил странный предмет – будто огромная палка. Посох? Посох! Теперь нужно поймать. Тварь бросилась наутёк со своими сородичами – эльф поспешил за ними, подзывая мага. Вместе они поймают их. Если догонят. Эта внезапная погоня отрезвила, привела его в чувства, вынудив напрочь забыть о накатившем порыве.
- С той стороны, Хоук, заходи, окружим! – успел проговорить Фенрис, прежде чем одна из тварей накинулась на него. Расправившись с ней, он поспешил продолжить погоню. Гаррет опережал его – дорога уводила ниже, обратившись в наклонную поверхность – звери ловко спускались, спутникам же пришлось скатиться (вряд ли горе-ботаникам пришло в голову, что потом они навряд ли заберутся) – у самого конца этой горки располагалась щель – тварь с посохом в зубах попыталась просочиться, но не смогла – палка встала поперёк – и вторая попытка привела к тому же результату. Вот сейчас Гаррет её и словит – однако ящероподобное существо, бросив палку, прошмыгнуло внутрь, а затем, перехватив предмет за конец, спешно затащило в нору, но Гаррет успел перехватить другой конец, плавно окончив свой спуск ровным вхождением без брызг в расщелину стены, что осталась видимой только его задняя часть – и судя по тому, как активно он шевелил ногами, выбраться самому было невозможно, к тому же, видимо, борьба за чудо-палку продолжилась внутри.
- Хоук! – Фенрис схватил мага за бёдра, пытаясь потянуть на себя – не получалось. Удивительно, что у застрявшего медведя ещё остался оптимизм отшучиваться:
- Знаешь, читал я как-то в одной книге Изы, где дама застряла и такая: свободный брат…
- Замолчи, - Фенрис снова потянул – не поддаётся. Хоук требовал, чтобы Фенрис его тянул сильнее, но даже поудобнее перехватив – не получалось. Объект ферелденского производства прочно вошёл, как гвоздь в сырое дерево, и никак не поддавался.
- Фенрис, снимай штаны.
- Чт…
- Мои, не свои. Но свои тоже можешь, - похрюкивал застрявший от смеха.
- Ты можешь как-то… колдовать?
- Нет!

Фенрис прощупал бёдра мага, пытаясь понять, удастся ли его вытащить, если снять нижнюю часть доспехов. Но архилдемон побери! Не станет он этого делать. Должен быть другой способ. Эльф отстранился, осматриваясь, пытаясь найти, чем бы можно было продолбить стену. Какой-нибудь камень. Пока выискивал, Гаррет вылез из норы Глубинных тварей и расселся рядом на камень, наблюдая за поисками товарища, сдерживая смешки.
- Очень смешно, - проворчал эльф, отвернувшись.
- Но я правда застрял.
- Надо подняться, - проговорил эльф, осматривая спуск – подниматься куда тяжелее будет. Найти бы за что зацепиться.
Только Гаррет, размахивая отвоёванным посохом и демонстрируя покусанные руки, не торопился подниматься, настаивая на том, что им нужно лезть в нору.
- Там некуда идти. Только туда. Там шире. Надо только вход расширить, а то не пролезу.
Фенрис выдохнул. Значит, поиски надо продолжить.
- Ты можешь сделать отверстие шире?
И снова это лицо. Фенрис словил себя на остром желании вытащить потроха из мага.
- Я думал, ты не попросишь… - протянул он.

Гаррет поднялся, прикладывая посох к стене – рык. Фенрис вздрогнул, всматриваясь в непроглядную тьму справа от них – два горящих глаза. Вот они и отыскали мать семейства. Фенрис схватил Гаррета за руку, уводя прочь от злосчастной расщелины. Бежать. Прятаться за камень.
- Да сколько можно! - Фенрис прислонился спиной к камню, выругавшись на тевене; над их головами, освещая пространство, разверзлась драконье пламя. Оглушительный рёв – тварь подбиралась ближе, принюхиваясь, тяжело волоча за собой кожаные крылья. Кажется, слепая. Принюхивается. Фенрис выглянул из-за камня. Дракон водил головой из стороны в сторону, нюхал воздух, пробовал языком. Точно, не видит. По всей морде, шее, телу – лириумные кристаллы.
- Нам по-прежнему в расщелину, - аккуратно напомнил воину маг.
- Ты колдуешь, а я, - Фенрис старался говорить тише, буквально в самое ухо магу, - отвлекаю тварь на себя. Управишься до того, как меня поджарят?

Подпись автора

Маги!

Это путешествие надолго запомнится Фенрису, впрочем, несмотря на прекрасно вырисовавшуюся перспективу бесславно помереть в бесконечных кишках шахты, он весьма весело провёл время. Своеобразное веселье, но всё же. Всё же, всё же. Он был здесь с Гарретом, и то, что маг не устроил ему допрос, не расспросил о событиях той ночи, уже безмерно радовало эльфа. Они оба условились молчать, делать вид, будто ничего и не было, не решаясь возвращаться к пережитому. Плохая тактика, но ведь работает. Если делать вид, что ничего не случилось, то рано или поздно можно в это уверовать. Гаррет ждал, пока эльф отойдёт от полученных эмоций, эльф ждал… чего конкретно, наверное, сам Фенрис до конца не понимал. Ждал, когда его отпустит, когда случившееся останется пыльным воспоминанием на полке, однако в одном эльф был уверен: он больше не подпустит никого так близко к себе. А с Гарретом лучше сохранить то, что есть сейчас, и не лезть дальше дружбы. Так удобнее, так комфортнее.

Эльф возмущался для приличия, реагируя на шутки Гаррета, а всё же посмеивался. Наверное, он уже изрядно попривык к специфическому чувству юмора ферелденца, так что ждал его шуток, а иногда – шутил сам, в голове, проигрывая возможные варианты. Причём получалось это как-то слишком легко и неосознанно. Он привык к Гаррету. Привык и привязался к этому странному магу.

И снова до эльфа слишком поздно дошло, что его фраза звучала как-то двусмысленно. Гаррет усмехнулся, а Фенрис отвернулся, скрывая лицо, только лириумные метки вспыхнули ярче, а уши задёргались. Точно смутился. И вот комок мыслей и сгусток чувств: то ли придушить охота этого мага, то ли посмеяться.

Гаррет понял его план и поддержал, Фенрис тут же принялся за исполнение возложенных на него обязанностей по отвлечению твари на себя. Отступая в противоположную от Гаррета сторону, он намеренно скреб заточенной костью камни, чтобы скрыть за шумом шаги мага – дракон повернул слепую морду к эльфу, прислушиваясь, принюхиваясь, пытаясь понять, что за существо нарушило его покой. Вот хотел ты, Фенрис, увидеть дракона, получай, бойся своих желаний, так сказать. Впрочем, у него неплохо получилось. Огромный ящер двигался в его сторону, отдаляясь от мага. Тварь осторожничала, не нападал без разбора, постоянно останавливалась, прислушиваясь. Фенрис ступал мягко и осторожно, чтобы не выдать своего точного местоположения дракону, а лишь увести его прочь. Но. Хруст костей под ногами – эльф вздрогнул, срываясь на бег, чтобы успеть скрыться за камнем, в который в следующую минуту врезалась плотная струя горячего пламени, осветившаяся пещеру. Подняв чей-то увесистый череп, Фенрис швырнул его в сторону, к ногам дракона, чтобы воспользоваться возможностью и спрятаться за другую преграду. Тяжёлое дыхание, тяжёлые шаги – тварь тычется слепой мордой в камень, за которым ранее скрывался эльф, принюхивается – давно она не чувствовала запаха людей. Это подстёгивает голод, который, сливаясь вместе с озлобленностью, обращаясь в чистую ярость. Дракон скребёт когтями камень, клацает зубами и снова принюхивается. Источник запаха близко, поступает слюна. Скорее бы настичь.

Лишь бы не попасться.

«Ну давай же, Гаррет, поторопись» - мысленно прокручивал Фенрис, мельком поглядывая на возню мага. Не хотелось бы бесславно погибнуть здесь. У него там, наверху, осталось одно неоконченное дело: навалять этим шутникам так, чтобы мать родная не узнала, и он не помрёт, пока не сделает это. А ещё его месть. А ещё… много причин находится, когда очень хочется выжить.

Снова вспышка пламени. Эльф пережидает за камнем, и, когда огонь погаснет, осторожно и тихо перемещается к другому укрытию, набирая расстояние между собой и ящером – не стоит приближаться к нему. Учует – тогда уже никакие хитрости не помогут. Гаррет окликнул его, и Фенрис сорвался с места, но тут же был вынужден вновь прижаться к камню, выжидая, пока огонь не угаснет. Дракон цеплялся когтистыми лапами за камни, выискивал слепой мордой путников, принюхиваясь. Пора. Добежав до мага, эльф вцепился в него, пытаясь утащить за собой. Секунда промедления, и они оба поджарятся до смачного хруста. Втиснувшись в проход вслед за магом, он, ведомый инстинктом самосохранения, поспешил, чтобы вывалиться с противоположной стороны расщелины, и, повторяя за ферелденцем, отползти в сторону – ящер напоследок дыхнул горячим пламенем, намереваясь испепелить путников, но не сумел их настигнуть. Спаслись. Им это удалось. Фенрис повалился на землю, пытаясь перевести дыхание. Было близко. Слишком. Ох и надолго он запомнит это приключение.

- Нормально. Жив, - ответил эльф магу, переворачиваясь на бок. Нужно найти в себе силы встать и продолжить путь, но ещё немного, ещё чуть-чуть бы полежать. Но время не ждёт. Эльф поднялся на ноги, пригладил растрепавшиеся волосы, возвращая себе прежнее мрачное выражение лица. Теперь было куда спокойнее. Они продолжили путь. Ферелденец не хотел идти в тишине, так что он всеми силами, собрав, так сказать, весь свой немалый арсенал шуток и историй, принялся щедро посыпать ими эльфа. Одни истории эльф уже слышал раньше, да и не по одному разу, другие были в новинку, что удивляло, потому что ему уже начинало казаться, что он знает всю подноготную мага, включая все самые нелепые происшествия в его жизни, и в жизни его друзей, и друзей друзей. А всё же Фенрис лишился своей мрачности, шёл подле мага и посмеивался в ответ на его шутки, словно влюблённая девица. Тихо, искренне. Искрой осознание: быть может, это и есть счастье? Вот в таких моментах. Эльф на минуту остановился, всматриваясь в широкую спину мага. Да, он счастлив. Быть рядом с ним. Слушать его, защищать. Опомнившись, Фенрис нагнал Гаррета, объяснив, что кое-что вспомнил из своего прошлого, поэтому замешкался.

Как только они приметили крошечный луч света, поспешили оба к выходу, пытаясь поскорее проверить, точно ли это выход из темницы. Эльф прикрыл глаза рукой, щурясь – яркий свет ослепил, обжёг сетчатку болью, но глаза быстро привыкли. Убрав руку, воин осмотрелся. Рваный берег. Скалы и песок. Не иначе. Значит, они вернулись на Рваный берег, выйдя к самому пляжу. Первые несколько секунд, чтобы дать сознанию принять этот факт. Не верится. Не верится, что они справились. Эльф приблизился к кромке воды, моча ноги, делая глубокий вдох. Вода холодная, мягко и ласково касается ног. Свежий воздух. Дышать бы и дышать, до боли в грудной клетке. Закатное солнце ярко освещало белые пески, окрашивая их в оранжево-золотистый тон. Точно. Время. Он наконец-то смог его почувствовать. Значит, близится вечер. Эльф зашёл в воду по пояс, наклонился, собирая в ладони немного воды, чтобы плеснуть в мага, окликающего его сзади. Неужели они выбрались, неужели всё это приключение останется позади.

Гаррет быстро успел попривыкнуть к местным красотам и занять мозг заботами более существенными, сразу же вручив эльфу конструктивное предложение пойти и поесть, как люди. Фенрис усмехнулся, но согласился. Раз как люди, значит, как люди. Жареное мясо, куда же без него. Только не нажье. Кажется, ещё долго они на дух не будут переносить этих кротовых кроликов. И правда, от нагов воротило. Впрочем эльф добавил, что поесть не так важно, как напиться в зюзю, чтобы поскорее стереть из памяти этот кошмар.

В Висельник они не заглянули. То ли было не по пути, то ли Хоук переживал, что тевинтерский беглец в порыве негодования разнесёт харчевню в пух и прах, пытаясь донести до непутевых друзей, что их план – нажье дерьмо, так что горе-ботаники устроились в особняке эльфа, набили брюхо, затем принялись за вина из погреба. Удивительно, но маг в особняке чувствовал себя как дома. Видимо, слишком много времени он успел здесь провести, чтобы совершенно привыкнуть к недружелюбной обстановке, так ещё и советы давал, как сделать временное пристанище эльфа более уютным.
- Зачем? – спросил Фенрис, затем снова приложился к бутылке, - Я же тут ненадолго. Вернётся Данариус, я с ним покончу и… - эльф запнулся, осознавая, что здесь его план-капкан сбоил, потому что он не знал, что будет потом, вернее не продумал для себя дальнейшего маршрута. Он был убеждён, что отсиживается в Киркволле только в ожидании хозяина, так что, когда месть свершится, покинет город, но куда, а главное – зачем уезжать? Фенрис перевёл взгляд на изрядно охмелевшего мага, да, тоже дошёл до нужной кондиции, и мягко улыбнулся, ловя себя на желании никуда не уезжать от него. Может быть, это и есть то самое чувство дома, о котором говорила Авелин.
- Ничего, просто рад, что мы не погибли, - ответил эльф сразу же, чтобы маг, не дай Создатель, не подумал чего лишнего о нём.
- Поздно, ты до дома сам дойдёшь?

Подпись автора

Маги!